— XI —

Поголовное ополчение войска Донского.

В действиях великих людей часто бывают великия ошибки. Сам Наполеон любил повторять фразу: "От великаго до смешного только один шагь". Выражение "смешного" здесь нужно понимать не в смысле смеха, смеяться, а в том, что иногда великие замыслы и начинания оканчиваются печальными или ничтожными последствиями. Наполеоновскую поговорку следовало бы переделать так: "От великаго до ничтожнаго только один шаг" и это было бы вернее.

Великие замыслы Наполеона к покорению всей Европы, в том числе и России, к свержению европейских царствующих домов, "тирании". по выражению французов, к объединению всех народов имели самые ничтожные результаты, даже более, привели совсем к обратным последствиям: к пробуждению национальных чувств порабощенных народов, к национальной розни. Наполеон сделал великую ошибку, не изучивши Россию во всех подробностях, не разгадав предварительно этого загадочнаго сфинкса севера, и двинул свою армию в первый же год на Москву. Если бы он последовал первоначально им начертанному плану: занять в 1812 году весь запад России до Днепра, что он выполнил очень легко, устроить царство польское, возвести крепости, образовать склады, одним словом твердо осесть на Немане, Западной Двине и Днепре, а в 1813 году уже начать действовать против России, последняя неминуемо бы погибла. Но он в своем адском самомнении был ослеплен, он вообразил, что с занятием Москвы он покорит уже всю Россию. Но ведь Москва есть только один из русских городов, пусть древний, пусть столица, но не вся Россия. Наполеон ошибся и погиб. Против него возстал весь русский народ, русская природа, возстало все, морозы, вьюги, метели, дожди, ветры и внезапныя оттепели. Возстали поголовно и сыны тихаго Дона от 15 летних юношей до 60-летних стариков, возстали все, кто только мог сидеть на коне и держать пику. На клич любимаго атамана Платова поднялись все от мала до велика. Спешно снаряжали сбрую, точили и ковали оружие, шили походную одежду, сушили сухари и выступали в поход. Шли отцы с сыновьями и двумя и тремя внуками. Вместо седел сворачивали войлоки, а к ним приделывали стремена из хворостяных "гужев" — ковать из железа было некогда. Одним словом Дон выставил все, что мог: последних 26 полков и шесть орудий. Казаки делали по 60 верст в сутки. Старики подшучивали над молодыми: "Пришли внучат выручать; сказывали на Дону, что они не справятся с французами".

Поход донских полков был до того быстр, что приходится поражаться такой боевой готовностью и выносливостью казаковъ; так, например, Платов оставил армию в конце августа, т. е. 29 числа, а 6 октября часть вновь сформированных полков уже участвовали в сражении под Тарутиным, близ Москвы, где особенно прославился своею атакою Орлов-Денисов.

Все шли за Платовым, молодые и старые, как некогда предки их шли за Ермаком и Разиным, движимые одним желанием заслужить славу своей родине, освободить русскую землю от ненавистнаго врага.

Армия Наполеона отступала; ее преследовали по пятам и с боков, как рой черной саранчи, казаки длинноволосые, в киверах и шапках самаго разнообразная покроя и образца, вооруженные чем попало — саблями, ружьями и пиками. Недремлющим оком следили они за неприятельской армией и не давали ей покоя и отдыха. Черной тучей наседали на нее и страшным кошмаром, ужасными призраками безпокоили ряды неприятелей. 19 октября при Колоцком монастыре Платов разбил маршала Даву и взял два знамени и 27 пушек, а 22 нанес при Духовщине жесточайшее поражение Мюрату, при чем взял в плен 2000 французов с 22 пушками и всем обозом.

За такия блистательныя подвиги государь император возвел Платова со всем его потомством в графское достоинство, Получив о том от государя грамоту, Матвей Иванович собрал войсковой круг и со слезами на глазах прерывающимся голосом сказал: "Детушки! от простого казака и до графа Российской империи возвысили вы меня. Станичники! вам обязан я этими медалями, орденами и крестами. Спасибо вам, мои родные! Великую славу тихому Дону заслужили мы с вами! Заслужим и еще!"

— Рады стараться, Матвей Иванович, ваше сиятельство! Ура! — загремело войско. Старики лезли к любимому атаману, целовали его руки, одежду...

Слезы катились по сухому, изможденному страданиями лицу Платова; года, проведенные в заточении, походах и битвах, взяли свое.

При переправе через р. Березину русские до того насели на отступающаго врага, что Наполеон, побросав свои обозы и пушки, чуть сам не попался в плен. Убитых и пленных при этой переправе насчитывают более 30 тысяч. После этого армия Наполеона окончательно бежала, разстроенная, изнуренная и голодная. Казаки преследовали ее и забирали по частям.

28 ноября Платов близь Вильно настиг маршала Мюрата с 30,000 войском, атаковал его и разбил на голову, при этом взял 28 орудий, 4 знамени, множество пленных и обоз с казною.

1 декабря им был настигнуть маршал Ней у Ковно, при переправе через Неман, был разбить, бросив последнюю пушку французской великой армии. Ней защищался отчаянно, решившись дорого продать свой последний шаг на русской земле. Сам он, взяв солдатское ружье, стал в ряды войска, но при всех усилиях, не мог удержать стремительнаго натиска казаков, охвативших его отряд с боков и тыла. При этой атаке казаками было взято 80 штаб- и обер-офицеров, более 2,500 нижних чинов, все военные запасы и арсенал. Немногие остатки наполеоновской армии спаслись в стороне Тильзита и то только благодаря наступившей ночи.

Последний выстрел по неприятелю дали донские казаки.

Во время этой войны, с 12 июня по 1 декабря 1812 г., донскими казаками, предводимыми графом Платовым, было убито 18,366 человек неприятеля; взято в плен: генералов 10, офицеров 1,047 и нижних чинов около 40 тысяч. Отбито 15 знамен, 364 пушки и 1,066 зарядных ящиков. Страх, нагнанный казаками на врагов, был так велик, что при одном упоминании о них толпы неприятелей бросались в бегство. Щербина в "Пчеле" приводить такой случай, разсказанный очевидцем. В одной деревне Бельскаго уезда несколько человек французов-мародеров вошли в крестьянскую избу, где была одна старуха, и потребовали от ней "хлеба и млека". Старуха отдала им последний кусок, на счет же молока сказала, что у нея нет ни коров, ни овец, но что есть только одна коза. "Куда коза?" закричали в испуге французы. "Там, на дворе", указала старуха. "Казак на дворе?" повторили мародеры и в ужасе кинулись вон из избы.

По отзывам всех современников, участников похода, казаки как в отечественной войне в России, так и заграницей в 1813 и 1814 г.г. в Пруссии, Саксонии и Франции, вели себя как настоящие рыцари, не трогали и не обижали мирных жителей, святые храмы и имущество частных лиц для них считались неприкосновенными. Этого нельзя сказать о французской армии: грабежи ея во взятых ею русских городах, а в особенности в Москве, осквернение храмов и всякия насилия всем известны. Все отбитыя казаками у неприятеля драгоценности, в том числе около 60 пудов церковнаго серебра из русских церквей, по почину атамана Платова, казаки пожертвовали на сооружение иконостаса в Казанском соборе в С.-Петербурге. Смотря на такия жертвования православных воинов, калмыки и татары, находившиеся в полках казаков, также отдавали своим начальникам вещи, принадлежащия к церковной утвари. Этими высокими нравственными качествами казаки были обязаны своему атаману Платову и офицерам войска, этим, в полном смысле этого слова, отцам-командирам, вышедшим из их же казачьей среды, но возвысившимся благодаря личным заслугам и умственным и нравственным дарованиям.

Хищений казачьих денег, как это часто случается теперь, в то время не было совсем. Такого грабителя общественных или полковых сумм войсковой, станичный или полковой круг вышвырнул бы из своей среды, как недостойнаго носить звание офицера и казака. Казачья честь — это честь рыцаря. Званием честнаго казака дорожил и гордился каждый. Попавший в ошибку старался всеми силами загладить свою вину добродетелью и военной доблестью. Казак того времени представлял из себя вполне свободную личность, был полноправным гражданином войска, имел голос в войсковом кругу, мог требовать возстановления тех или других прав. Никто не мог обидить или унизить казака. Такой обидчик подлежал суду станичнаго или войскового круга, суду гласному, всенародному.

Теперь казак в полках забит, унижен, обезличен. Полковое воспитание, под руководством в большинстве случаев мелочных, себялюбивых и малоразвитых полковых командиров и офицеров, систематически старается выбить из казака всякую самодеятельность, подчинить его безсмысленно строгой дисциплине, нисколько не стараясь пробудить в нем чувства долга, самосознания, чувство чести. Воспитание это, основанное на принципе "никак нет", "так точно", "слушаю-сь" и широком "молчать, не разсуждать", окончательно деморализовало дух казачества и превратило в течение нескольких десятков лет этот свободный и сильный духом народ в каких-то автоматов.

Не те были казаки времен Платова. Современные задачи казачества в то время были бы разрешены войсковым кругом и тот мог бы рассудить, что достойно и что не достойно звания и чести казака.

Атаман Платов даже в заграничном походе 1813-14 годов в трудную или радостную минуту всегда собирал полковников и офицеров и предлагал им на решение все касающиеся казачьих полков вопросы, чем еще больше внушал к себе доверие.

Казаки обожали его. Популярность его среди союзной армии была огромна. Прусский король и австрийский император осыпали его подарками и жаловали высшими орденами. Дажe гордые англичане прониклис к нему глубоким уважением и настоятельно просили его посетить их страну.

По свержении Наполеона, Александр I в апреле месяце 1814 г. предпринял путешествие в Лондон. В свиту свою он взял по просьбе английскаго посла и графа Платова. Личность этого героя настолько интересовала британское общество, что все газеты, издаваемыя в то время в Лондоне, постоянно, начиная с 1812 г., помещали то его портреты, то хвалебные гимны, слагаемые в честь Платова, то описания его подвигов.

От Дувра до Лондона для императора Александра I и графа Платова, говорит в своих записках очевидец Свиньин, было устроено положительно триумфальное шествие. Везде были устроены арки с живыми цветами. Несметные толпы народа на каждом шагу громко кричали "ура! Александр! примиритель Европы! ура! герой Платов!"

Все высокопоставленные лица Лондона наперерыв приглашали Платова посетить их дворцы, палаты и замки, считая это за великую честь. Поэты, артисты, даже гордыя миледи и леди каждую минуту являлись без всякаго стеснения в роскошную квартиру донского богатыря с изъявлением глубокой признательности и старались украсить свои медальоны его портретом. На скачке в Аскоте, 20 мая, несметные толпы народа окружали ехавшаго верхом Платова на своем сером "дончуке", и каждый считал за честь пожать руку его, передавая ее по очереди другому. Хорошо одетыя женщины отрезывали по волоску из хвоста графской лошади и завертывали эту "драгоценность" в бумажку на память. Не смотря на страсть англичан к скачке, за последней почти никто не следил: все взоры были обращены на императора Александра и Платова. Восторженным кликам не было конца.

Все лошади, пущенныя на скачку, были переименованы: Кутузов, Блюхер, Платов и др.

Все театры желали видеть в своих стенах Платова. Посидев полчаса, час в одном театре, Платов спешиль в другой, третий... Везде его приветствовали бурными восклицаниями. За ходом пьесы никто не следил: взоры всех обращались на знатнаго гостя. Каждый старался предупредить его желания. Принц-регент подарил Платову великолепные золотые часы с гербом, свой портрет, осыпанный драгоценными камнями, для ношения на груди, с надписью на обороте: "От Его Королевскаго Высочества Георга, Августа, Фридриха, принца-регента соединеннаго Великобританскаго и Ирландскаго королевства, Атаману Генералу Графу Платову, в ознаменование почтения, уважения и удивления к безсмертным подвигам, подъятым для пользы отечества своего и для спасения Европы. 1814 г.".

Кроме того, от г. Лондона, через лорда Велингтона, в дар Платову была поднесена украшенная алмазами великолепная сабля с выгравированною на клинке надписью: "Общее собрание думы города Лондона в заседании, происходившем в среду 8 июля 1814 г., определило поднести саблю эту Атаману графу Платову, в ознаменованиe живейших чувствований, коими сия дума одушевлена к глубоким познаниям его, блистательным дарованиям, высоте духа и непоколебимому мужеству, оказанным в продолжение долговременной брани, предпринятой для утверждения мира, тишины и благоденствия Европы".

Сабля эта в настоящее время хранится в Донском музее.

Принц-регент, узнав от приближенных, что светло-серый конь, на котором всегда ездил Платов, был неразлучным спутником донского героя во всех битвах, начиная с 1806 г., пожелал иметь портрет с этой редкой лошади, но граф Платов, в благодарность за все оказанныя ему милости, решил разстаться с своим верным боевым товарищем и подарил коня с полной казачьей сбруей принцу. Тот был весьма доволен этим подарком и приказал этого донского буцефала беречь на своей конюшне.

Существуют много разсказов о казаке, ординарце Платова, бывшем с ним в Англии. Куда бы не приглашали Платова, казак следовал за ним в полном боевом вооружении и с пикой. Усердные хозяева, видя воздержанность Платова, все угощение "на счет выпивки" предоставляли казаку, а тот не заставлял себя упрашивать. Отстав от Платова, казак уже сам по себе с своей свитой начал делать визиты. У него были свои ординарцы и вестовые. Всегда пьяный, он уже не мог сидеть на лошади, тогда англичане приспособили ему такую карету, что он мог в ней с удобством сидеть и держать пику в вертикальном положении, проткнув ее через крышу в нарочито сделанное в ней отверстие.

— Эй, вестовой! как табе там? куда ноня в гости? вези! —просыпаясь, кричал он.

Его сажали в карету и везли. Пика торчала над крышей. Конь бежал сбоку.

— Ну здорово днявал хозяин! угошшай!

Казака угощали. Тот пил, ел пальцами, а если что не мог ими захватить, вытаскивал из-за голенища деревянную ложку и хлебал, подмигивая окружающим. Веселый и "грузный", казак пел хозяевам донския песни, танцевал, лез целоваться и уверял в дружбе ничего не понимавших по-русски британцев. Те с удивлением и любопытством смотрели на этого храбраго представителя мало известнаго им народа и наперерыв приглашали его к себе в гости. Так проходили дни за днями, неделя за неделей. Казак чуть не допился до белой горячки и стал делать уже дебоши, пока Платов не положил. конец этому празднеству, приказавши посадить казака под караул для отрезвления.

Книжная версия главы

 

---

Примечание: Так кончается экземпляр "Атаман М. И. Платов и основание г. Новочеркасска.", которым располагаю я. Не знаю, есть ли продолжение этой книги. Если у кого есть информация об этой и других книгах Е.П.Савельева, буду очень благодарна предоставлению всех, даже совсем незначительным на первый взгляд, сведениям.

Кристина Попова