Кадеты
Венесуэла-Москва, друзья-суворовцы.
Дорогая Кристина!
Знаю, что вы волнуетесь по случаю моего молчания. Мне следовало бы засесть за комп и написать вам большое интересное письмо с описанием моей жизни в далекой Венесуэле. Но последнее время я очень занят с постройкой-переделкой, которую мы затеяли в моем доме с сыном Андреем. Днем я занят, а к вечеру так устаю, что не только писать, но даже просто читать мне трудновато. Вечером письмо к вам уже создается в моем воображении, но глаза слипаются, я засыпаю и просыпаюсь только утром под укоризненный лай моих собачек. И так повторяется день за днем...
Сегодня я посылаю вам копию одного старого письма к друзьям-суворовцам в Москве, из которого вы узнаете много подробностей о моей поездке в Россию, о моем житье бытье на экваторе, о суворовце-поэте, который никогда в Окумаре на моей даче не побывав, послал мне удивительно талантливое стихотворение о его воображаемом визите на кочерге в Венесуэлу.
Я жив и здоров, часто вас вспоминаю и пишу вам длинные письма, которые так никогда и не соберусь послать.
Крепко вас обнимаю, поздравляю с внучкой вас и все ваше семейство.
Борис Плотников, 16/10/06/21.35
Дорогой Георгий Михайлович!
Через несколько дней мы будем здесь, почти что под экватором, праздновать твой день рождения. Рано утром, когда солнце еще не накалило горы, которые окружают нас со всех сторон, когда воздух, которым мы дышим еще свеж и прохладен, я позвоню по телефону Жоре Волкову и мы сговоримся с ним о встрече по такому важному поводу. Собственно говоря, это будет не встреча, это будет настоящее кадетское собрание, на котором присутствовать будут все члены Объединения кадет Российских кадетских корпусов в Венесуэле – пять человек!
Конечно, Жора настоит на встрече у него в доме, располагающим всеми условиями, гарантирующими полный кворум: большой дом, прекрасная кухня и отличный винный погреб. Кроме этого Жора считается всеми нами твоим крестным отцом и ни под каким видом не позволит праздновать такой день в "чужом" доме.
Придет с палочкой самый старый член объединения Николай Хитрово и принесет, как всегда, пакетик печений, бутылку семилетнего рома, кадетские воспоминания шестидесятилетней давности и вчерашние новости футбола.
Обязательно будет Алеша Легков с женой Хозефиной. Если-б не жена, он, может быть, и не пришел бы: "бизнесы", которыми он занимается днями и ночами, не позволяют терять время, ведь время – деньги.. Но молодая жена и ее интересы важней: для нее кадетские собрания - чистый кислород, которым дышит она на них полной грудью. Она полна самых последних новостей, полна здорового оптимизма и на каждом собрании удивляет кадет новым выученным русским словом.
Юра Ольховский обещал быть, если Лена и Маша, его дочери, смогут остаться с мамой, которая последнее время часто болеет. Дочь Маша улетела к своим внукам в Испанию и осталась Наташа на добром попечении Юры и Лены. Юра дома доктор, повар и пекарь: он лечит жену, варит вкусные обеды и даже печет хлеб. Недавно прислал он мне по интернету замечательный рецепт булочек с корицей.
Приеду на собрание и я с Таней с рождественским кактусом для Кати Волковой. Кактус незаметно зеленеет где-нибудь в укромном уголке сада, а к Рождеству расцветает огненной шапкой ярко-красных цветочков. К Рождеству переносят его хозяйки в дом и угощают им своих друзей.
Вспоминая тебя, Георгий Михайлович, привезу я с собой рассказик о московских Черемушках, где встретились мы первый раз с тобой в последних годах прошлого века, где выпили не одну рюмочку в уютной кухоньке отсутствующих хозяев, где, как будто, пили мы на "брудершафт". Может быть ты уже читал этот рассказик в каком-нибудь толстом журнале. Прочти его еще раз:
Новые Черемушки.
Первую квартиру в Москве предоставил нам любезно Валерий Александрович Тараканов. К подъезду огромного дома привез он нас в одно прекрасное июльское утро. Двадцать этажей смотрели на нас своими окнами безразлично, а подъезд был скромным и, как потом мы обнаружили, характерным не только для Москвы, но и для Екатеринбурга, Петербурга, Казани и Новгорода. Перед домом были выстроены в ряд маленькие жестяные коробки – ракушки, как их называют, в которых запираются автомобили. А за ракушками высился неприятный забор, преграждающий дорогу к главной улице и к станции метро Новые Черемушки.
Это была квартира сына Тараканова, большая, удобная, и мы с Жорой Волковым беззаботно расположились в ней. Жора устроился спать на раскладном диване, а мне галантно предложил двуспальную кровать отсутствующих хозяев, которые проводили свой отпуск, ничего не подозревая где то в далекой Индонезии. Валерий Александрович повел нас в кухню, показал нам набитый припасами холодильник, посидел с нами пол часика и оставил нас отдыхать после утомительного перелета через Атлантический океан. Мы сварили чаю, закусили и даже выпили по рюмочке. "С приездом домой, дорогой Жора. Посмотри какой чудный вид на матушку Москву!" Действительно, в окно перед нами высилось несколько высоченных квартирных домов, между ними детская площадка с деревянным Мишкой и вереница заборов, отделяющих садики этих домов друг от друга. Мы любовались домами, заборами и только часам к девяти вечера обратили внимание, что смеркается в Москве очень поздно. Для нас это оказался первым московским сюрпризом. Мишка в детском садике внизу смотрел на нас с любопытством и приглашал с ним поиграть. Мы с Жорой так и не могли разобраться во времени: то ли был поздний вечер, то ли раннее утро и легли спать когда было еще светло.
Мне представились отсутствующие, ничего не подозревающие хозяева. Когда приедут домой, они, как в сказке "Маша и медведи", будут возмущены непрошеными гостями. "Кто трогал мою водку", спросит большой медведь, то есть наш отсутствующий хозяин. "Кто спал в моей кровати" спросит разъяренная медведица. Предвидя неприятности (для Тараканова), я взял два одеяла, постелил на полу, и это была моя первая, впрочем и все последующие, замечательная, незабываемая ночь в далекой сказочной родине. Мне снились чудные волшебные сны. На широченных улицах большого города все говорили по русски. В церквах с золотыми сверкающими куполами полно народу и женщины, молодые и старые, все в платочках, кланялись в пояс, широко крестились и громко исповедывали свою веру. А колокола гудели, и гул этот предвещал новые времена на свободной от страха и насилия родине. "Кто купался в моей ванне?" "Кто трогал мои журналы?" И мне было страшно и радостно.
А утром за нами приехал Юра Баженов, и мы пошли с ним на станцию Новые Черемушки. Мы спустились вниз, и я собирался показать ему дорогу в обход нашего большого и длинного здания, по которой я прошелся рано утром. "Нет, Борис Евгеньевич, пойдем за ракушки к забору. В России много заборов, но нет такого, в котором не было бы лазейки для сокращенки." Это был первый урок, который преподал мне Юра, молодой человек, который был моим терпеливым учителем в Москве, в Екатеринбурге и Нижнем Новгороде.
По широкому проспекту пошли мы с ним к станции. Там купили мы за полтора рубля план московского метрополитена, такой необходимый для передвижения по огромной Москве. С чистой совестью прошел я через вертушку для пенсионеров /безплатный проезд/, и в густом потоке безразличных, озабоченных соотечественников поехал на станцию Театральную, где поднявшись по длинной лестнице из подземелья, попал на площадь, неподалеку от которой стоит маленькая часовенька, о которой говорили мне с любовью и глубоким волнением русские люди, которых нет уже давно на этом свете. Часовня Иверской Божьей Матери…».
Жора Волков порадует нас твоим последним письмом и попросит меня прочесть его поздравление и подписаться под ним всем нам.
Полковнику Георгию Михайловичу Лёшину,
Председателю Совета ветеранов
Воронежского Военного Училища.
Дорогой Георгий Михайлович!
Члены Венесуэльского Объединения заграничных корпусов поздравляют тебя с юбилейной датой, Твоего дня рождения. Все мы, венесуэльцы желаем тебе долгих лет жизни, здоровья, благополучия и успехов в работе на благо нашей Родине, России.
Уважающие и любящие Тебя венесуэльские кадеты:
Георгий Волков,
Николай Хитрово,
Юрий Ольховский,
Алексей Легков,
Борис Плотников.
Все мы, собравшаяся молодежь, прокричим громкое УРА и примемся за работу в столовой Кати.
За рюмкой водки, я знаю, мы размечтаемся и пристанем к Жоре, нашему председателю, чтобы выделил он из нашей кассы необходимые доллары на покупку билета в самом лучшем самолете, который доставил бы тебя к нам на пару месяцев – погостить по две недели у каждого из членов венесуэльского объединения!
Все мы с радостью согласимся принять тебя в наших домах, в которых ты почувствуешь русское гостеприимство. Мы, конечно, еще ничего не решили, возможно, что наш казначей и председатель-скряга не отпустит на такое дело доллары. Но нам нужно уломать не только его, но и тебя. Познакомься для начала, дорогой юбиляр, с нашей страной, которую гениально мастерски описывает в своем письме Василий Викторович Жихарский.
Дорогой Борис Евгеньевич!
Позволь обнять Тебя крепко и в такой позиции, никуда не отпуская, горячо и от души поздравить с Днём рождения! Здоровья, здоровья, здоровья Тебе! И успехов во всех задуманных Тобой делах! А всем близким и друзьям тихой и светлой радости, происходящей от созерцания этакого 85-летнего молодца, который левой рукой воздвигает дома (несть им числа!) а правой выпускает Электронные Бюллетени (ряды и ряды!).
Москва, вооружившись энерго-информационным биноклем, внимательно разглядывает северную оконечность южноамериканского континента, которую так красит Креолка-Венесуэла, в том числе её столицу Каракас, особенно Avenida Gonzalez Rincones, Quinta Tania (по-русски просто пятая Таня), где в одном из ничем неприметных домов...что это я? как так неприметных?!.. ещё как приметных!...заседает почтенное собрание слегка пожилых, но исключительно бодрых русских кадет с прекрасными жёнами, родственниками, чадами и друзьями - по поводу чествования своего выдающегося члена-юбиляра раба божьего Бориса. Все ли собрались за столом? Всё ли у них накрыто и налито? У всех ли припасён порох в пороховницах (чтоб потом не искать!)?... Как- будто бы всё в порядке. Ну, что ж можно начинать, с Божьей помощью - всё у них получится!...О чём я сейчас думаю, Борис Евгеньевич? Трудно сказать об этом кратко. Лучше , если я выражу свои чувства одним стишком, который я посылал тебе около пяти лет назад, а ты приложил к нему свою редакторскую руку, а я ещё потом подправил кое-что.
СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ
Мне снился вчера удивительный сон:
Промчавшимся вихрем я в воздух взметён.
Исчезли деревья, исчезли поля,
Исчез материк... Вот другая земля.
Я мчусь альбатросом над ширью морской,
И линией белой сверкает прибой.
Плывут подо мною хребты бурых гор,
Укутанных снизу в зелёный ковёр...
Разлёгся у гор озорной Каракас.
На улицах толпы смешавшихся рас.
Там чёрный и белый в работе дружны.
Там в драке жестоки, а в дружбе нежны.
И как только вечер спускается с гор,
А ночь раскрывает свой звёздный шатёр,
Тотчас открывается главный сюжет:
И песни, и танцы, и дробь кастаньет.
Стучат барабаны, гитары звенят,
И пары влюблённых укрыться спешат.
Там томных красавиц несут на руках,
А те, возлегая, “парят в облаках”...
Иду на сниженье – в крутую дугу.
И вот уж стою в непонятном кругу,
В кругу непонятно знакомых людей,
В кругу незнакомых, но верных друзей.
Ночь города в тропиках звуков полна:
То грохот, то шелест, то вдруг тишина,
То вновь заунывно и страстно звенят
Мольбы травяных музыкантов – цикад...
Звенят и уходят, оставив свой след
В безмолвном пространстве, где времени нет.
Душа отдыхает не только в тиши,
Ей нужно движенье – волненье души...
Но мы занимаемся делом другим:
Все баки заправим, багаж закрепим,
И чуть засветает, мы тронемся в путь,
Чтоб с первым лучом к Rancho Grande свернуть,
А там в Ocumare – рукою подать,
Где море, где солнечный рай, благодать.
В душе нетерпенье. Все мысли – в пути.
Вот ждём до утра, там – “трава не расти”...
Мы только что мчались под сенью лиан,
Вдруг – “стоп!”, впереди “карнавал обезьян”.
Порхают колибри. Кричит какаду.
Вот это дела! Я по джунглям иду!
Легла вокруг шеи вся в шерсти рука –
Ревун улыбнулся и дал мне пинка.
Щекочет мне ухо комар-вертолёт,
Не дай бог укусит – всю кровь заберёт!
Огромный, размером с кота, муравей
Ощерился, злыдня, - сжуёт до костей!
Сейчас призовёт мурашей на “обед”...
Эй, эй! Вы – не очень!.. Я сам муравьед!
Беззвучно в траве анаконда ползёт –
Льёт хладным ручьём по спине моей пот.
Во мраке зелёном горит чей-то глаз.
Кто ты? Мне тебя не хватало как раз !..
Вы что ж, сговорились меня погубить?!..
Скорее бы взмыть в небеса... или плыть.
А солнце в зените, палит и палит,
Тропический луч мне макушку сверлит.
Вдруг окрик суровый (должно быть Борис?):
“Однако тебя разморило, ты скис!
Беги-ка скорее к воде, освежись,
Потом – к “шевроле”, он завёлся, кажись”...
“Евгений Борисыч, -- шепчу как в бреду, -
Но там крокодилы, туда не пойду!..
Про ваших пираний узнал из газет...” –
“Позволь, мне сказали, ты, вроде, кадет ?!...
Ну, ладно. Вот ром. Он творит чудеса.
Вкусишь ты блаженство на два – три часа...
Да брось свой банан, кожуру не соси!
Русалочий хвост вот. Возьми, закуси.”...
Мы мчимся на север, и ветер шальной
Стекает за ворот упругой волной.
Плантации кофе, какао вразброс
Проносятся мимо шуршащих колёс.
Немного ещё – и простор голубой
Раскрылся пред нами. Рокочет прибой.
А вот и желанный нам дом на столбах
Под сенью деревьев в кудрявых кустах.
Упруго шагая, хозяин седой1
К нам вышел с улыбкой своей молодой.
Объятья и жесты, знакомство с семьёй...
И мы погрузились в прохладный покой.
Все сели за стол, пиршество началось.
Всё елось со стуком, со звоном пилось...
Успешно был съеден домашний пирог:
Все гости довольны, хозяйка2 – без ног.
До ночи глубокой шумел разговор,
Со смехом и шуткой шёл дружеский спор.
Потом всё затихло. Я вышел. В тиши –
Лишь моря дыханье. Но как хороши
Мерцания звёзд, разговоры без слов
На бархате чёрном небесных цветов!..
Не знаю причины, но изредка мне
Так хочется молча внимать тишине.
Назавтра настала другая пора:
Купанья, застолья, рыбалки, игра.
И дни побежали один за другим...
Так манго, увидя впервые, едим
Мы жадно, без меры. Так модный загар
Влечёт следом солнечный мощный удар...
С друзьями общаться, что яства вкушать:
Поспал, прогулялся - к ним тянет опять.
Но время бежит и пора подошла
Мне роскошь общенья сменить на дела.
Скажу напоследок: спасибо, друзья!
В прекрасном кругу побывал нынче я.
О, Венесуэла, спасибо тебе!
Успехов в пути, в переменной судьбе!
Нарядной креолкой всей статью своей
Ты смотришься в зеркало южных морей!
Когда я в московские земли вернусь,
То в мыслях ещё раз к тебе обернусь.
Твой образ я точно в душе сохраню.
Как вспомню – с улыбкой слезу уроню3.
Вот и всё, что хотел сказать на этот раз. К нашему с Лидой поздравлению присоединяются Галина Ивановна Черкасская4 (специально позвонила из Воронежа, с просьбой передать её самые добрые, самые тёплые поздравления и пожелания), Гоша Лёшин, Лев Лопуховский, Лев Дедов5 (из Санкт-Петербурга, прямо с Литейного проспекта).
Ещё раз крепко обнимаю. Василий Жихарский. Москва, февраль 2005 года.
В своем письме и в своем стихотворении видит поэт Жихарский то, чего мы, смертные не видим. Он желает мне в письме здоровья и здоровья, а насчет денег ни слова. Откуда известны ему детали о моем
здоровье и почему он не находит нужным пожелать мне солидный счет в банке?
А в стихотворении столько гениальных подробностей, что просто диву даешься его прозорливости.. Прозорливость дается только гениальным художникам!!! Его стихотворение прелестно!
Так как же, дорогой юбиляр? Прилетишь ли с Василием Викторовичем к нам в гости… Если да, то начнем мы давить нашего председателя… Может быть что-нибудь и выйдет…
А, пока что, поздравляем еще раз и тоже желаем здоровья и здоровья… И денег в банке, больше чем у Березовского!
Крепко тебя обнимают, Борис Плотников, Алексей Легков, Георгий Волков, Николай Хитрово, Юрий Ольховский
Венесуэла, Каракас, 19-го марта 2005-го года.
22 марта /2005//
_______________________________________
1)Георгий Григорьевич Волков
2)Екатерина Иосифовна Волкова
3)Не плачь, поэт!
4)Спасибо, Галина Ивановна
5)Спасибо Гоше и двум Львам.
Примечание К.П.: О венеcуэльских кадетах можете прочитать в:
Открытие Америки. 8 января 1998
„...Как же складывались судьбы тех, кто родился в России, вырос в Югославии и бежал в Венесуэлу от Советов через Германию на рубеже 50-х? Рассказывает Борис Плотников.”
http://www.svoboda.org/programs/SP/1998/SP-08.asp
|