независимый военно-общественный журналъ
посвященный нуждамъ и интересамъ казачества
Песни предков.
Своеобразно сложившаяся исторически жизнь казаков родила и своеобразные песни с своеобразными мотивами и оттенками. Бесконечно длинные, заунывные, или полные бешеного, бесшабашного веселья они напоминают то бесконечные, необъятные степи, то веселый, игривый, а иногда и бурный Дон.
Я мысленно уношусь в то отдаленное время, когда слагались эти дивные песни и вижу перед собой рыцаря степей, едущего одиноко среди широкого поля, покрытого белым ковылем, разными полевыми травами и цветами и поющего: „Что за ковыль-то трава в поле загоралася... Загоралася, она занималася и бросало полымя под самые небеса...”
Тихо ступает конь по белому ковылю. Всадник с загорелым лицом; несколько упрямых прядей, черных как смоль, кудрей выбилось из под высокой, лихо заломленной „набекрень” бараньей шапки, ружье за плечами, у ноги пика. Сильный, переливающийся голос: „Ой-да осмалила она ясному соко-олику крылья дю-у-жаи”...
Гордая осанка, орлиный взгляд! Кругом опасность – но ни тени страха! Он хозяин степи. Истинный хозяин. С ним ружье и сабля турецкая...
На протяжении нескольких веков слагались эти песни. Слагались и переходили из поколения в поколение. Но проходили века. Одно поколение сменялось другим, жизнь изменялась и изменялись песни. Обедневшая природа уже не в силах была вдохновлять творческий гений своих обитателей, а новое политическое положение последних уже клало другой оттенок на продукт, когда-то свободного, казачьего творчества. Вряд ли найдется такая песня, которая до настоящего времени сохраняла бы в себе тот дух, которым она была проникнута во время появления ее на свет. Почти все они выцвели, выдохлись, или совсем прекратили свое существование, не найдя места в памяти молодого поколения.
Современная казачья молодежь распевает, по большей части, или искусственно привитые ей казарменные песни, или же перенятые у шахтеров, рабочих и другого иногороднего элемента, по большей части, воспевающих грязные трактиры, притоны и грязный разврат.
Старые казачьи песни помнятся только старожилами. Не мало труда стоило лицам, по поручению областного статистического комитета, собрать и обработать их для печати. Надо было не только уметь отличить фальсификацию, но и очистить песни от посторонних элементов так, чтобы не лишить их естественной красоты и блеска.
С прискорбием приходится лишний раз повторить всем давно известную, горькую истину, что и сама жизнь казачья не менее исковеркана, чем песни. Песни – только следствие какой-то громадной, роковой причины.
Где-же эта главная, основная причина? В чем она кроется?...
И вспоминается предок, едущий по необъятной степи и распевающий: „Ой-да осмалила-ж, она ясному соко-о-лику крылья дю-у-жаи!”...
С. П-въ.
