независимый военно-общественный журналъ
посвященный нуждамъ и интересамъ казачества
Казачья удаль.
Несмотря на, тяжелые подчас, экономические условия быта, славное казачество не только не теряет своего природного богатырского духа, но и плодит целую тучу более или менее удачных подражателей и за границей, и у нас. Это доказывается введением в новый кавалерийский (для солдат) устав обязательной джигитовки и казачьей лавы, хотя и достаточно исковерканной.
Как справятся с поставленной уставом задачей регулярные кавалерийские части, комплектующие свой строевой состав из крестьян, рабочих, инородцев (даже евреев) и вообще всех сословий России, покажет будущее, но нам кажется, что сделать „казака” по заказу, - вещь невыполнимая уже по чисто бытовым и нравственным условиям.
Казака можно создать двумя лишь способами: 1) путем естественным, т.е. кровным и 2) подвергнув способного нравственно и физически и обязательно стремящегося всей душой к казачьему житью человека, продолжительному общению с семейной казачьей средой.
Это доказывается и историей и неопровержимыми фактами.
Насколько-же справедливы наши взгляды каждый сам может судить из небольшой корреспонденции, посланной в этом году из 2-го Донского казачьего полка в „Д. О. В.”, где она и была напечатана под названием „со службы”. Вот что она гласит:
„На военном поле, около г. Сувалок, произведена была джигитовка полками 2-й кавалерийской дивизии. Сначала джигитовали кавалеристы, а под конец офицеры и нижние чины 2-го Донского казачьего генерала Самсонова полка. Джигитовка кавалеристов была бесцветной и мало интересной, что же касается казаков, то они положительно превзошли всякие ожидания и отчаянной лихостью удивили как своих сослуживцев по 2-й кавалерийской дивизии, так и многочисленную публику, собравшуюся посмотреть на редкое зрелище. Так называемых „фигур” было бесчисленное множество: скачут рядом два казака и держат на согнутых локтях пику, а третий казак вертится на этой пике, только мельница. Скачет шеренга казаков с винтовками, ее преследует другая шеренга с пиками „к бою”, вдруг раздается залп из винтовок и преследователи падают на землю, а лошади от них убегают. Сейчас же к „убитым и раненым” подскакивает третья шеренга, кладет на землю лошадей, взваливает на них своих „убитых и раненых” односумов и быстро, полным карьером увозят товарищей. Вот на небольшой, но плотной лошади стоя скачет громадный казак, вытянувшись во весь свой рост; за плечами у него винтовка, в зубах обнаженный клинок шашки, а пикою он фланкирует и делает всевозможные приемы. Полным карьером мчатся два казака, момент, и один из казаков перелетает на седло к другому, свободная лошадь быстро исчезает. Выезжает вахмистр 5-й сотни на хорошо подобранных трех вороных лошадях. Кроме блестящего набора лошади красиво убраны розовыми лентами. Все три скачут рядом, на крайней из них сидит вахмистр, обеими руками берется он за переднюю луку, спускается ногами вниз, бьется ими об землю, делает так называемый „прыжок”, моментально перелетает через среднюю лошадь на третью и опускается в седло; точно также делает вторичный прыжок и опять перескакивает через среднюю лошадь и снова садится на первую.
На одной лошади скачут два казака 1-й сотни, один казак сидит на седле, а другой у него на плечах. Этот последний снимает винтовку, стреляет из нее два раза, забрасывает ее за плечи, выхватывает шашку и делает ею уколы и удары. Скачет вторая точно такая же группа, только сидящий на плечах казак поет разудалую песню и играет на балалайке. Стоя
на одной лошади скачут два казака. Один из них играет на гармонии, а другой на бубне, ударяя им о свою голову. Несмотря на такое удобное положение концертантов, получается довольно веселый мотив песни. На двух лошадях скачут три казака; два из них сидят на седлах, а третий, держится за их плечи и перескакивая с одной лошади на другую, в результате кувыркается через голову. Снова на двух лошадях скачут четыре казака, - два сидят в седлах, третий обвил своими руками и ногами их шеи, а четвертый взобрался на него, сначала спокойно сидит, а потом стреляет в своих преследователей, которые с пиками „к бою” гонятся за ними.
Кроме „фигур”, которые перечислены далеко не все, казаки в полном вооружении соскакивали с лошадей и вскакивали на них с обеих сторон, доставали всевозможные предметы с земли, скакали вверх ногами, а вниз головою, делали так называемый уральский прыжок, проделывали „ножницы” и вертушку. Казак 4-й сотни проделал вертушку с клинком в зубах. „Ножницы” и вертушки с клинком в зубах считаются особенно трудными приемами даже для завзятых джигитов.
Джигитовали казаки и целыми сотнями, так называемой „бешеной скачкой”, т.е. с гиком, криком ура, со стрельбою и фланкировкою пик. Одни скакали стоя, другие соскакивали с лошадей и вскакивали на них, третьи доставали землю, четвертые скакали вверх ногами. Глядя на казаков, восторг охватывал душу, не было сил оторваться от ловких, лихих джигитов.
Не обошлось, конечно, без падений, но все они кончились благополучно. Смотришь, оторвался казак от своей лошади, упал на землю, лаза два перевернулся и как ни в чем не бывал, вскочил и бросился догонять и ловить своего коня. Но вот мчится один казак, начинает делать какой-то замысловатый прием, отрывается от седла, падает на землю, силится приподняться, но не может, как-то беспомощно вскидывает руками, вздрагивает руками и замирает. Это падение электрической искрой прошло по нервам каждого из присутствующих. Джигитовка приостановилась, кричат: „доктора! доктора! линейку!”... К казаку бегут со всех сторон, даже сам дивизионный врач бросился к сорвавшемуся.
„Спирту”, кричат, „спирту”!
Но вместо спирта, разбившийся казак, моментально вскакивает на ноги, начинает вприсядку танцевать казачка, а затем быстро убегает.
В результате вместо горя – смех.
Отлично джигитовали офицеры: подъесаул Ретивов, хорунжие Извозчиков, Воротилин, Сережников, Чикин, Кочетов и Самсонов. *)
По окончании джигитовки вр. ком. 2-м армейским корпусом генерал-лейтенант Цуриков несколько раз поблагодарил казаков за лихую джигитовку, потом, обращаясь к командиру 2-го Донского казачьего генерала Сысоева полка полковнику Николаю Алексеевичу Леонову, сказал: „отцу командиру за отличную джигитовку офицеров и казаков низко кланяются и прошу принять от лица службы сердечную благодарность; благодарю также г.г. сотенных командиров и в особенности тех г.г. офицеров, которые принимали непосредственное участие в джигитовке”.
