Ответ оппоненту через столетие

Благоусопший г-н Н. Борисов!

Пишет Вашему праху правнучка Евграфа Савельева, соратника Сергея Холмского, его друга и сподвижника.

Спустя 98 лет после публикации Вашей довольно-таки злобной статьи „Живой труп” в „Донских областных ведомостях” по поводу перерыва в издании „Голоса Казачества”, попробую ответить от имени моего глубокоуважаемого прадеда.

„Труп” этого журнала, над которым Вы поспешили отпеть отходную, через век был раскрыт мною и вызван к жизни, дабы напомнить казакам о деле тех, кто искренне был предан Казачеству. Быть может редакция и корреспонденты „трупа” и не были искушены в политике: им трудно было принять, что Трон их предал, что идеалы Казачества были проиграны во имя имперской политики, что никто бы не разрешил казакам жить своими традициями, обычаями, своею уникальной демократией, своим желанием сохранить все это, находясь в море другой современности и политико-экономических интересов.

Да, С. Холмский довольно-таки эмоционально дал всем своим оппонентам отповедь в статье „Печать в казачестве” (№ 44-45, 1912 г.), но чем вызвано его недовольство и огорчение, почему Вы не отразили все плевки и подножки, которые ставились перед журналом?

Создатели „Голоса Казачества” не только вложили свое индивидуальное участие, знания и энергию в общую работу, но и собственные средства, рискуя службой и общественным положением. И идея создания „казачьей партии” была вызвана не желанием делать революцию, а в огне зарождающейся революции сохранить быт и землю казаков.

Да, были три сосны - сепаратизм, политический социализм и национализм. И не одни одни были в лесу казаков, жестоко эксплуатируемом теми, кому совсем не было никакого дела до кровью оплативших право владеть землей и передать ее своим, повторяю – своим потомкам. Почему это так Вас задело, г-н Борисов? Потому что Донцы хотели, чтобы Дон принадлежал им, а „иногородние” бы вели себя как воспитанные гости и не ставили ноги на стол, куда их учтиво пригласили по старому славянскому обычаю гостеприимства? Мир Вашему праху, дело уже сделано, из двух миллионов только за век казаков осталось не более 200 тысяч. „Голые, злобные душонки” оказались правыми в своих призывах к казачеству бороться за свою землю и народность и остались „голыми”, отказываясь наживаться на горбу казаков.

Искренне благодарю Вас за решение вопроса с псевдонимом С. Аз („выпады г.г. Азов”). Вы подтвердили мое мнение, что под этим псевдонимом и его вариациями С. А-з, О. Аз и т.д. скрывалось два журналиста – Сергей Александрович Холмский и Евграф Петрович Савельев. Последний пишет об Азов, как предков казаков и логично берет псевдоним Савельев-Аз или С. Аз. В подкрепление ему, такой-же псевдоним взял и Холмский: Сергей Аз или С. Аз. Это было вызвано и тем, что работая в Войсковом Правлении, Савельев очень рисковал своими публикациями вызвать грозное недовольство начальства и цензуры, которая в смутное время 1905-1917 г.г. очень пристально смотрела на поведение казаков. Поэтому авторы старались не писать о казаках как об отдельном этносе, всячески ассимилированном имперской политикой и превращенным в удобное сословие, камуфляжно подчеркивали свою приверженность Трону и России.

Сейчас уже иногда трудно различить перу какого из них принадлежит отдельный материал, хотя в отдельных случаях ясно кем он написан. Поэтому на сайте Е.П.Савельева я ставлю все найденные произведения под псевдонимом С.Аз, оставляя истории восстановить правду об авторстве и восстанавливая память об Е.Савельеве и С.Холмском.

И если „великое дело – мирного государственного строительства” заключалось в глубоко-масштабном уничтожении памяти о целых народов, то оно до большой степени успело. Но не до конца: живы еще казаки, г-н Борисов, не исчезла память об Е.П.Савельеве и С.А.Холмском, хотя много после Вас постарались это сделать.

Простите, что потревожила Ваш прах, надеюсь, что на том свете Вы уже встретились с так некрасиво оплеванными Вами честными казаками и уже сам поняли свою ошибку.

Да простит Вам Господь Бог Ваши грехи!

Кр. Попова

№ 193 / 11.09.1912 г.
стр. 3

„Живой труп”

(Посвящается „Голосу Казачества”).

Уходит со сцены, ничего не свершив, странный, вызывавший всеобщее недоумение орган - „Голос Казачества”. Три дня тому назад в одной местной газете появилась заметка о том, что журнал этот на-днях заканчивает свое жалкое существование, без всякой надежды на возрождение.

Я не имел ни малейшего желания читать отходную над трупом этого органа, вносившего при жизни в кружок своих читателей только свою озлобленность и мелкую зависть, но в последнем его (Голос Казачества № 44-45 – прим. Кр. Поповой) № появилась тенденциозная статья под невинным заглавием „Печать в казачестве”, принадлежащая перу г. С. Аз, наполненная всевозможными инсинуациями по адресу редакции „Донских Ведомостей”.

Явно-провокаторский характер этой статьи, разумеется, не требует какого-либо опровержения. Становиться в оборонительную позицию нам нет надобности, но мы считаем нелишним реагировать несколькими словами на неприлично-вызывающий тон статьи, так как выпады г.г. Азов и ижиц из „Гол. Казач.”, в бешеном бессилии переходящих границы порядочности, могут случайно быть вынесены из кружка 300 подписчиков журнала на более обширное поле и породить некоторые разговоры в обществе.

Далекий от мысли следовать примеру „уважаемого” публициста из „Гол. Казач.”, я не решаюсь даже „слегка окритиковать” (!) журнал: для этого пришлось бы совершить геркулесовский подвиг – сделать что-нибудь из ничего... Я лишь несколькими чертами постараюсь отметить тот извилистый путь, которым шел почтенный орган печати в течении своей недолгой жизни.

Возник он после предварительной, много обещавшей рекламы, явно рассчитанной на неразборчивость публики к печатному слову. – „Нам все равно, только бы новое слово” – думала читающая масса. Журнал появился, и в ожидании „нового” слова, ему, на первых порах прощалась и пошлость, и бесталанность. Лица, неизвестно откуда появившиеся, дотоле неизвестные казакам со стороны их национального облика, вдруг стали в роли защитников казачьих интересов. Но правильно помочь казаку в самоопределении, вложить свое индивидуальное участие, свои знания, талант и энергию в общую работу – о, как они были далеки от всего этого!...

Как известно, крестовый поход редактора-издателя этого журнала „во имя объединения” казачества (на какой почве?), дошел только до вырезки из обменных казачьих изданий приказов по разным войскам и вклеивания их в „Гол. Каз.”. Это было неостроумно, но все-же смешно. Результат получился самый плачевный. Симфония объединения не повела „независимый” орган дальше прилавка книжного магазина. И как плохой танцор, журнал затанцевал опять от печки...

Хотели принять участие в процессе культурного строительства в крае. Стали ближе подходить к жизни. К счастью, и этот поход остался только платоническим: не понимая выдвигаемых жизнью задач, не считаясь с текущим моментом, деятели „Гол. Казач.” затерялись где-то в грязных закоулках, которые они выдавали за недра народного быта. Тот же, многосторонне одержимый С.Аз начал „обогащать” родную литературу поэтическими произведениями, писал дрянненькие стихи, портил прекрасные казачьи песни, перекраивая их под свою неуклюжую мерку. Вслед за „воскрешением самобытности” последовала озарившая вдохновителя журнала идея о создании революционной „казачьей” партии. Я не буду останавливаться на этом шедевре творчества деятеля, который по части всяких комбинаций, даст не одно очко любому иерусалимскому дворянину.

Эта „идея”, потешив достаточно столичную прессу, попала под чье-то благодетельное сукно и, оказавшись „вне времени и пространства”, явилась потерянною для кучки маленьких дельцов-честолюбцев.

Читатели, следившие пока за шагами детища-урода, которого еще в детстве мамка ушибла, попали в трясину и сразу отрезвели.

Расчет на дешевый эффект пропал. Приходилось играть новую роль, пресмыкаться, идти с тарелкой и бубенчиком за подачками.

Привычка к политике хамелеона помогла... Стерли старый грим, голые души пытались нарядить в новую идею:

– Мы тоже националисты, мы тоже любим Россию... Только читайте нас, пожалуйста. Мы охотно перевернемся...

И переворот начался.

Вместо обычной водянистой редакционной статьи об идеях „казачьей” партии, вдруг появилась на первом плане перепечатка статьи Меньшикова, с микроскопическою ссылкой на „Новое Время”.

Заговорили о выборах...

Но не помог и Меньшиков.

Читающая масса, наученная горьким опытом, уже убедилась, что надо остерегаться грубых подделок со стороны дельцов-издателей, являющихся на общественной и политической сцене самозваными актерами без огня действительного призвания и без веры в свое дело.

И бродит этот странный журнал между трех сосен: сепаратизмом, политическим социализмом и национализмом (не правда ли, какая тесная связь?) и в сотый раз раздумывает, на какой бы из них лучше повеситься.

Я не знаю, с какой целью писал г. Аз свою статью. Руководило-ли им желание разоблачить „преступную” деятельность „Дон. Вед.”, хотел ли он своим косвенным доносом (иначе я не могу назвать статью г. Аза) раскрыть чьи то глаза на направление нашей газеты?...

Говорят, что почтенный публицист обозлился до крайних пределов после напечатания в № 180 „Дон. Вед.” маленького фельетона – „Хамелеон”. Некоторые характерные черточки и сходство биографических данных с героем фельетона, способствовали принятию им на свой счет фельетона. В то же время близкий конец журнала, решительная политика отчаяния, и бесповоротно определившаяся почетная роль плебея в журналистике – все это только помогало выкинуть новое коленце. На этот раз „коленцем” оказался ряд инсинуаций по нашему адресу.

Меня не удивляет появление этих господ, неизвестно откуда взявшихся на поверхности общественной жизни, неоднократно меняющих свою чешую. И чем чаще сдирают с них подвижную кожу, тем яснее обнаруживаются их голые, злобные душеньки.

Меня не удивляет и то, что они своими тонкими прутиками стремятся замедлить ход великого дела – мирного государственного строительства: они заняты только своими делишками, своею гаденькой, честолюбивою похотью.

К всеобщему удовлетворению, орган дельцов-интриганов сходит со сцены. Не будет ему ни от кого благодарной памяти, не вызовет он ни в ком сожаления...

Одну из ваших „трех сосен” вы сами, г. Аз, срубили на перекладину. Ваша „тройная бухгалтерия” довела вас до состояния, имя которому – общее недоверие и забвение. Надеюсь, г. Аз, вы все кончили?...

Если не успокоились, то перемените еще раз личину и... начните от печки...

Н. Борисов.