Евграф Савельев
Булавин и Некрасов. Акт четвертый.
Действующие лица
4-го акта.
1) Илья Зерщиков – атаман одной из Рыковских станиц (предместье г. Черкасска), пойманный казаками Булавина под стенами города и подозреваемый в измене. Средних лет, черноусый, одетый в синий чекмень и красные потертые штаны. Безоружный.
2) Казак – часовой, охраняющий прикованного к пушке Зерщикова.
3) Галя одетая в казацкий наряд: малиновый казакин и синие шаровары. При сабле. На голове казацкая шапка, надетая набекрень.
4) Андрей Сула.
5) Никита Голый – один из сподвижников Булавина, средних лет, коренастый, любитель хвастнуть.
6) Мужик, большой, рыжий, косматый, в грязной посконной рубахи и портах, босоногий.
7) Запорожец Чепега, толстый, седоусый, в малиновом потертом зипуне.
8) Булавин.
9) Некрасов Игнатий, главный сподвижник Булавина, атаман Есауловской станицы, высокий, жилистый, с энергичными и строгими чертами лица, с большой седоватой бородой, имеющей красноватый оттенок. Говорить плавно и серьезно. Одет в длинный синий казакин, при сабле и пистоли.
10) Казаки: донские и запорожские.
Акт четвертый.
Лагерь Булавина под г. Черкасском. Сцена представляет широкую поляну, открытую вдаль, где на горизонте виднеется зеленеющая степь с курганами. Вправо и влево стоят редкие деревья, под которыми расположены палатки казаков. На поляне стоит пушка, к которой прикован цепью Илья Зерщиков. Его сторожит с обнаженной саблей казак. Вдали (влево от зрителей) виден г. Черкасск, обнесенный деревянным тыном с башнями (раскатами), лесок и кустарники. Немного правее виднеются курени Рыковских станиц. Время близ вечера летом 1708 г.
Явление 1-е.
Галя. (Въезжая на взмыленном коне на поляну, поет).
Ах, ты, поле мое, поле чистое,
Ты раздолье мое, степь широкая!
Как полита ты, степь, кровью рыцарской
И костьми казаков позасеяна.
На тебе, степь моя, поле ратное,
Удалые бойцы соезжалися
И с врагом грудь на грудь силой мерялись.
А теперь, поле-степь, поросла травой
И цветами вокруг разукрасилась.
Как средь тех-то цветов, средь лазоревых
Есть могила одна, позабытая... (Задумывается).
Явление 2-е.
Сула. (Выходя на поляну и не замечая Гали, поет).
|
Ах ты, девица, |
Там цветы цветут |
|
Раскрасавица, |
Все лазоревые. |
|
Моя первая |
А за речкою, |
|
Полюбовница! |
Да за быстрою – |
|
Как тебя любил, – |
Там огни горят |
|
Я счастливым был, |
Все горючие. |
|
А любить перестал, – |
Да там стан стоит, |
|
Разнесчастным стал. |
Да там стан шумит |
|
Я пойду с горя |
Наших недругов – |
|
Во чисто поле, |
Все боярский стан. |
|
Грусть-тоску свою |
Там бояре-князья |
|
Поразмыкаю. |
Да куражатся, |
|
Во чистом поле |
Тихий Дон разорить |
|
На своей воле |
Похваляются. |
(Задумывается).
Галя. (Увидав Сулу).
Андрей! Андрюша! жив-ли, милый?
Как я скучала за тобой!
И дни и ночи тосковала
И сил не стало больше ждать.
– 38 –
И вот на борзом аргамаке
С отрядом наших казаков
К тебе примчалась из Бахмута.
Здоров ли, милый, и не ранен?
Про битвы слышала я вскользь, –
До нас дошел их отголосок,
Не мучь, скорей же говори!
Сула. (Ласково).
Здоров, здоров, моя голубка!
Отец твой также жив - здоров
И все с Бахмута и Айдара.
Галя. А где-ж отец?
Сула. – Да тут-же, с нами;
Пошел, наверно, к хохлачам
На счет Черкасска сговориться,
Как нам добыть его скорей:
Засели там все низовые
И не впускают нас туда.
Галя. (Указывая на Зерщикова).
А это кто? Изменник делу,
Иль провинился в чем другом?
Сула. Да это, видишь, атаманит
В одной из Рыковских станиц, –
Илюшка Зерщиков, известный
Шпион черкасских казаков;
Вчера он утром к нам явился
(Подходят к Зерщикову).
И атаманам доложил,
Что три-де Рыковских станицы
Передадутся к нам тотчас,
Как только мы пойдем на приступ
И город штурмом взять решим,
А нынче утром на рассвете
Дозор наш сцапал в камышах
Под самым городом беднягу
И приволок его сюда.
Зерщиков. (Со слезами).
Братуша, брат! смотри в глаза мне!
Ну, глянь же прямо! подойди!
Ведь ты казак, как я, природный, –
Ужель меня ты не поймешь?
Гляди в глаза, гляди мне в душу...
Ну, мог ли я вам изменить?
Ведь мне казацкая свобода
Дороже жизни и милей.
Я сам вас ждал и дни, и ночи
И вот дождался, наконец.
Я знал, я видел, что Лукьяну
И войсковой всей старшине
Не устоять против Кондрата!
Сула. Зачем под город ты ходил?
Зерщиков. Да как же мне сидеть на месте
Когда я должен точно знать,
Кто по углам и по раскатам
– 39 –
Стоит у пушек на часах!
Ведь наших много за стенами,
В Черкасске много их сидит
И ждут лишь знака, чтобы сдаться.
Поверь мне, брат, как казаку!
Галя. Мы верим, верим, успокойся,
И отстоим тебя в кругу.
Сула. Да если так, – оно, пожалуй,
На правду смахивает.
Зерщиков. – Верь, –
Казачье слово – крепко слово, –
Его держалися отцы
И отстояли Дон-кормилец
От басурман и от бояр!
Галя. Не унывай, казаче храбрый,
Мы отстоим тебя в кругу!
Поверь, что Галя Булавина
Еще не лгала никогда.
(Суле, отходя).
Ты не забыл меня, Андрюша,
И также-ль любишь, как любил?
Сула. Не беспокой себя, голубка, –
Андрей тебе не изменил. (Уходят дальше и скрываются).
Явление 3-е.
Справа на поляну выходят Никита Голый и Семен Нечай.
Голый. Мы чесанули их на речке Голубой,
Под Голубинскою станицей!
Такую клочку дали им,
Что только пятки засверкали.
Нечай. Где-ж устоять им, низовым,
Против Хопра и Бузулука
И чуть-ли не всего Донца!
Голый Да и у них не мало было:
(Считает по пальцам).
Черкасских тысяч до пяти
Да обнизовых тысяч десять...
Калмыков сотни две иль три...
А может больше? черт их знает!
Азовский с ними-ж конный полк
И двадцать пушек из Азова...
А во главе Лукьян Максимов,
Сам войсковой их атаман...
Нечай. (Насмешливо).
Наговорил ты мне, дружище, –
Аж страх напал, как ты считал!
Таких-то там и вот таких-то,
Еще вот энтаких! Не в том!
Не в счете, брат Никита, сила,
А в мощи духа казака!
Весь Дон поднялся за свободу,
За волю прежнюю отцов,
– 40 –
За вольность старую, казачью,
Против насилия царя!
И в этом нет ему преграды!
Все опрокинет он вверх дном
И смоет все людской волною!
Вот в чем успех наш, милый друг!
Голый. Да я о чем же рассуждаю?
И я о том же говорю!
Нечай. О том?! о том?! Нет ты считаешь,
Что с ними были те и те:
Калмыки, конные азовцы
И пушки там, и то, и сё...
А где ж они? Вот то-то, друже!
Все это рвань, все это голь!
Азовцы пушки побросали
И улизнули все в Азов;
Калмыки в степь с разбитым носом
Улепетнули дуть будан,
А казаки станиц придонских
Передались все вольно к нам;
Ну, остальных, черкасских, точно
Мы колупнули, так, что сам
Их атаман, Лукьян Максимов,
Едва-едва утек живой
И вот засел теперь в Черкасске,
Как волк затравленный в нор.
Голый. (Хвастливо).
Не буду я Никитой Голым
И не природным казаком,
Что если завтра на майдане
В Черкасском – старом городке
Я гопака не протанцую!
А уж устрою штуку им!
(Подходить к Зерщикову).
Ты как, Илюша, рассуждаешь?
Зерщиков. Да я давно им говорю,
Что мы с пожитками своими
К воротам ночью подойдём
И будет там просить черкасских
Впустить нас в город; говорить,
Что Булавин-де угрожает
Всех перевешать... И тогда
Они ворота нам откроют,
А вы за нами... Вот и все!
Голый. И я толкую им о том же, –
Они-ж не верят... Чудаки!
Нам нужно взять Черкасск скорее,
А то нагрянет как Москва
Со всех сторон, тогда придется
Иль в морду бить, иль волком выть
И спину гнуть пред каждой клячей!
Нечай. (Насмешливо).
Да ты, я вижу, не дурак,
– 41 –
Когда так умно рассуждаешь!
Но только вот что, брать Никита:
Ты кулаком привык гвоздить,
А головой орехи бить
И протирать глаза онучей, –
Вот и не видишь ни шиша!
Голый. Как так? Скажи! скажи!
Нечай. – Да так:
Царь лют, упрям и беспощаден
И на суды во как горазд; –
Так скрутит он тебя, что скоро
Ты пить запросишь да не даст!
(Наставительно).
Нам нужно всем сплотиться дружно
И дать насильникам отпор,
Пока есть случай подходящий!
Голый. Да я о чем же говорю?
Нечай. (С иронией).
Коли не врешь, так, значит, правда.
Мы будем прать против рожна,
Рычать и лаять по-собачьи
И всем боярам пятки грызть;
Но уж ходить на задних лапках
И куцым хвостиком вертеть,
Мы не учились, не умеем
Да и учиться не хотим!
Явление 4-е.
Те-же и большой, рыжий, косматый мужик.
Мужик. (Озираясь).
А где у вас наболыший самый?
Нечай. (Отступая, как-бы удивленно).
Ты кто таков? Тебе кого?
Мужик. Старшого, значит... большака!
Што есть наболыший господин тут.
Нечай. (Шутя).
Средь нас господ не заводилось, –
Мы все равны между собой!
Мужик. Ну, барин, значит, – воевода?
Нечай. Мы не слыхали про таких!
Мужик. (Чешет затылок).
Што есть набольший самый, значит...
Нечай. Такой, как ты и так в обхвате?
Еще не сеяли таких!
Мужик. (Растерянно).
Гы-гы.. гы-гы... Мы-ста хотели...
Нечай. Ты, братец, будешь из каких?
Из рваной рвани, голой голи,
Иль из пропившихся панов?
Мужик. Мы-ста рязанские.
Нечай. – Да вижу
По образине, что обзел!
– 42 –
Бежал откуда?
Мужик. – Из „Расеи”...
Нечай. „Расея” город, аль село?
Мужик. „Расея” там... там все „Расея”... (Показывает на север).
Из-под Рязани, значить, мы.
Нечай. Да кем ты был, чем слыл в Рязани?
Лесной разбойник, иль батрак?
Мужик. Холопы мы.. Там наших много, –
Идут к вам на Дон воевать.
Ты с кем воюешь: с супостатом,
Или с „анчихристом” каким?
Мы все с дубьем пойдем за вами.
Нечай. Ты где в то время, братец, был,
Когда мозги всем раздавали?
Голый. Не мучь его!
Нечай. – Да подожди, –
Дай попытаю горемыку!
Вояка выискался, – вишь!
(К мужику, щелкнув палашом сабли).
Мужик. (Приседая).
Ахти, пропал, пропал навеки! (Смех).
Погиб Ванюха ни за грош!
Нечай. Ну и вояки появились
Из леса темного на свет!
(Мужику строго).
Ты в Бога веруешь?
Мужик. – Ну знамо...
Нечай. А ну крестись?
Мужик. (Размашисто крестясь). – Спаси, Христос.
Нечай. А „Очу” знаешь? Прочитай!
Мужик. „Вочи наша си бяси...
Хлеба сущна нам няси...
Нечай. (Останавливая). – Замолчи!
(С горечью).
Москва, Москва, попы, бояре!
Проклятье вечное на вас.
Какой народ – великий, сильный
Вы в одичанье привели!
Явление 5-е.
Нечай. (Гале).
Что за казак тут появился?
Чи наш, чи ихний, чи поляк?
Галя. Здоров-ли, милый дядя Сема?
Нечай. (Удивленно).
Откуда, Галя, ты взялась?
Галя. А вот примчалась к вам и только.
Нечай. Ну наши как? Здоровы-ли?
Галя. Здоровы все, все, дядя Сема,
И шлют поклон низенький вам!
(Все трое отходят в сторону, разговаривая).
– 43 –
Явление 6-е.
Появляется пьяный запорожец Чепега.
Чепега. (Поет, приплясывая).
Туманится, тай хмарится
Стал дождик . кропаты...
Пишла баба на-й улицю
Гусят загоняты.
Й-ще до хаты не догнала, –
Троих затоптала,
На четвертого споткнулась,
Та-й на гуску впала...
Явление 7-е.
Те же и подходят Нечай, Сула и Галя.
Нечай. (Шутя танцует и поет).
И дож пишшит, и камыш тряшшит,
Как и кум до кумы чебака ташшит!
И кумушка, и голубушка,
Свари ты мне чебака,
Чтобы юшка была!
И юшечка, и петрушечка,
Кума моя, кума моя,
Кума душечка!
(К Чепеге). Вот как оно-нашему, дедуся!
(Чепега остановился в недоумении, потом вновь запел).
Чепега. Захотила вражья баба молодою буты,
Затыкала за-й очипок зеленыя руты...
(Подражая бабе)
Рута ж моя, рута-ж моя, рута зелененька!
Люди кажуть, что я стара, а я-ж молоденька.
----
(Веселей) Посадила вражья баба на трех яйцах гусака,
Сама-ж вийшла на улицю, та-й вдарила гопака.
----
Сиды, сиды, гесаченку. та-й высиды гуси,
А я-ж пяду подывлюся на черные усы.
----
На-й улици скрыпка грае, гудэ-й бас, подливая...
Козаченька черноусый бровами моргае...
Нечай. (Весело)
Жарь, кума, чебака,
Клади на тарелку,
А я твово дурака
Пошлю по-горилку!.. (Два раза).
----
Чепега. (С азартом)
Да выхватив старый дид та-й с воза притыку,
Побив бабе, помолов
и скулы и пику.
(Подражая бабе)
Бодай тоби, старый дид, бодай ты скозывся!
– 44 –
Заив мини целый вик — старым ожинився!
О щоб тоби, старый хрыч, борода облизла, —
Я стогнала усю ничь, що й на пичь не взлизла.
—
(Достает из кармана фляжку и целится выпить, но никак не попадает в рот).
Нечай. Глазами выпил бы до дна,
Да, вишь, нутро не принимает.
Чепега. Дывись! Не я горилку пью,
А так душе казацкой треба. (Пьет).
Нечай. У пьяных все дороги в рай,
А забредут всегда в болото.
Голый. На то Бог дал ему роток,
Чтоб выпил лишний он глоток..
Чепега. Хватил горилки в апекит.
Нечай. Да уж хохлацкий аппетит,
Покуда с ног не полетит.
Голый. Он пьет потудова, пока
Его тоска не одолеет.
Чепега. А ну-ка дерну й-ще разок! (пьет).
Нечай. Когда чорт хочет посмеяться,
То в чарку плюнет и сморкнет.
Чепега. (Неистово).
Да выхватив старый дид
Та-й с воза притыку,
Побив бабе, помолов
Та-й скулы и пику!...
Нечай. (Грозя пальцем).
Ты, девонька, гуляй-гуляй,
Да знай — дружка не забывай!
(Серьезно). Пойми, что завтра на рассвете
В Черкасском славном городке
Мы к войсковому атаману
На пир веселый попадем,
А ты, скажи, с своей ухваткой
Куда годишься, старый чорт?
Чепега. Куда и ты, туда и я,
Була б шаблюка и пистоль,
а на рожон я сам полизу...
Йще попереди вас усих!
Нечай. Да видим мы, каков ты есть!
Чепега. Каков ни исть, — ни в люди нисть.
(Качется и задевает мужика. Тот на него косится.)
(Мужику удивленно)
Який страшенный! Ха-ха-ха...
Нечай. (Шутя).Он был московский дворянин,
А потому запоем пил,
А как пропился, к нам явился
И в атаманы норовит.
Чепега. Свиня похожа на быка,
Да тилько рылом не така.
– 45 –
(Мужику)
Ты виткиля, небога, взявся?
Який страшенный! Ха-ха-ха!
Явление 8-е.
Те же и Булавин, за ним Некрасов, казаки донские и запорожские.
Булавин. Сходитесь в круг! Где есаул?
Сула. (Выступая).
Здесь, атаман! (Зычно кричит) Сходитесь в круг,
Гей, атаманы-молодцы!
(Казаки сходятся в круг).
Галя. (Подходя к Булавину).
Отец! Отец! Батюня милый!
Аль не узнал меня? Скажи?
Булавин. (Нежно).
Ах, мой казак! Отколь ты взялся?
Тебя узнать никак нельзя! (Целует и обнимает).
Ну отойди! Пока довольно! (Отстраняет).
Здорова-ль мать?
Галя.
— Здоровы все!
Булавин. Ну слава Богу! Подожди, —
Вот я управлюсь... потолкуем.
(Входит в круг, воодушевленно).
Товарищи мои, товарищи и други
И братья по крови, донские казаки!
Вы дали клятву мне, большое дали слово
Стать за одно и умереть
За старый вольный Дон,
Сын за отца и брат за брата
И за казацкий древний строй!
Казаки. — Клялись мы все!
— Исполним клятву!
— Все сложим голову за Дон!
Булавин. Большое зло замыслил царь московский
И шлет на нас свои полки,
Чтоб поле старое, казачье наше поле
Перевести вконец и разорить дотла!
(Грозно).
За что? За то-ли, братцы-атаманы,
Что мы ослушались его
И стали за свои права казачьи
„С реки людей не выдавать”,
Не нарушать владений наших
И не совать свой нос в дела,
Которые спредвека мы решили!
За то-ль, что мы спасли Москву,
Когда она в разрухе погибала,
И посадили на престол
Его ничтожнейшего деда?
За то-ль, что двадцать шесть полков
Теперь под шведа мы послали
– 46 –
А семь на Терек и Куму
И на турецкую границу?
(С горечью). Какой неслыханный позор
И черная неблагодарность!
Попрать казацкие права,
Права свободного народа
И всунуть в пасть опять бояр...
Казаки. – Не быть тому! – Восстанем все
– Восстанем все от мала до велика!
– Дадим отпор московскому царю!
Нечай. Черкасск нам нужно взять скорее
И выгнать прихвостней царя!
Голый. Идти на приступ! Что нам медлить!
Казаки. – На приступ, братцы! – Штурмовать!
Некрасов. Черкасск мы взять давно решили,
Но кровь казачью проливать
Мы не хотели-бы напрасно.
Об этом нужно посудить.
Голый. Придумать штуку, но какую?
Булавин. Кто может что сказать, – скажи?
Галя. (Выступая и указывая на Зерщикова).
А вот он скажет, как без крови
Мы можем город взять Черкасск!
Сула. Ему не можем мы не верить, –
Ведь он на нашей стороне!
Галя. Он штуку ловкую придумал...
Булавин. Ведите в круг его! Живей!
(Казаки расковывают Зерщикова и вводят в круг).
(Зерщикову). Как можно город взять Черкасск?
Зерщиков. Да я все дни вам все толкую, –
Поверьте, братцы, казаку, –
Ведь я добра желаю войску, –
Пустая штука взять Черкасск:
Я ночью двинусь всей станицей
К воротам самым и скажу,
Что Булавин-де, мол, грозится
Всех перевешать нас, как псов.
Они откроют нам ворота,
А вы за нами. Вот и все.
Булавин. Пусть будет так! Смотрите зорко,
Чтоб не попали мы впросак!
Казаки. Идем, Кондрат, все за тобой!